Каждый год 9 мая мы с благодарностью вспоминаем подвиг тувинских добровольцев, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны. Их вклад в освобождение Украины от нацистских захватчиков стал ярким примером мужества и самопожертвования. Многие из них пали в боях, отдав жизни за свободу советской земли, а те, кто выжил, навсегда вписали свои имена в историю воинской славы. Примером воинской доблести и отваги тувинцев можно считать и участие в Кобдинском сражении 1911 г., где тувинские воины продемонстрировали свои лучшие качества.
Эта традиция героизма уходит корнями в глубокое прошлое.
Становление воинской культуры тувинцев происходило в течение тысячелетий в тесной связи с историей кочевых народов Центральной Азии. Её истоки прослеживаются со времён скифской эпохи (I тыс. до н. э.), когда складывались основы конного боя и культ воина-всадника. Дальнейшее развитие воинские традиции получили в период кочевой державы Хунну (III в. до н. э. – II в. н. э.), где важную роль играла жесткая дисциплина, тактика степной войны и усовершенствование военных технологий.
Наивысшего расцвета воинская культура предков тувинцев достигла в эпоху древних тюрков (VI–VIII вв.), когда сформировался сакральный культ воина-эра («эр») – защитника родной земли, воплощающего идеалы чести, отваги и верности.
Участие тувинцев в Великой Отечественной войне стало не только проявлением патриотизма, но и продолжением многовековой воинской традиции, уходящей в глубь истории кочевых народов Евразии.
Скифские и хуннские корни воинской традиции
Территория современной Тувы входила в ареал расселения скифских племён (VIII–III вв. до н. э.), оставивших богатое наследие в виде «царских» курганов с оружием, конским снаряжением и звериным стилем в искусстве. Скифы были конными воинами, чьё мастерство в стрельбе из лука и ближнем бою оказало влияние на последующие кочевые народы. Известный греческий историк Геродот отмечал в своей работе, что скифы рождались и умирали в пути, а неизменными в их жизни было две составляющих – кони и войны. Большая часть традиций скифов принадлежала к воинским обычаям. Геродот не раз описывал жестокость кочевников, их безжалостное отношение к врагам и пленникам.
В III в. до н. э. – II в. н. э. Тува находилась под влиянием хунну, создавших первую кочевую империю. Хунну продолжили развитие конной тактики и оружия, включая сложносоставные луки и железное оружие. Археологические находки (погребения с мечами, наконечниками стрел) свидетельствуют о высоком статусе воина в их обществе. Одним из наиболее показательных примеров государственного мировоззрения в истории кочевых народов является фигура Модэ шаньюя (209–174 гг. до н. э.), основателя империи Хунну. Его политика ярко иллюстрирует формирование концепции территориальной целостности как основы государственности. Согласно китайским хроникам, знаменитое изречение Модэ: «Земля есть основа государства!» — стало не просто риторической формулой, а принципом, определившим стратегию хуннской государственности.
В исторических записках китайского летописца Сыма Цяня есть сведения о мальчиках хунну. По описанию автора, мальчики хунну умеют ездить верхом на овцах, из лука стрелять птиц и мышей. Постарше они стреляют лисиц и зайцев, которых затем употребляют в пищу. Все возмужавшие, которые в состоянии натянуть лук, становятся конными латниками. Также в записках говорится, что в мирное время мальчики следуют за скотом и одновременно охотятся на птиц и зверей, поддерживая таким образом своё существование, а в тревожные годы каждый обучается военному делу для совершения нападений.
Воинская культура древних тюрков и культ эра (мужчины)
Наиболее значительное влияние на формирование мужских воинских качеств оказали древние тюрки (VI–VIII вв. н. э.). В этот период сформировался идеал воина-эра – мужественного, преданного вождю-кагану, государству и семье, и готового к самопожертвованию.
Можно с уверенностью утверждать, что в древнетюркскую эпоху у предков тувинцев формировалось воинское мировоззрение, основанное на идеалах мужества и доблести. Именно в этот период зарождается тувинский героический эпос, воспевающий подвиги богатырей, сражавшихся во имя семьи и родной земли. Из поколения в поколение тувинцы передавали своим сыновьям эти сказания, проводя долгие часы в повествовании о подвигах древних воинов. Так в юных сердцах воспитывались сила духа, честь и отвага — те самые качества, что были запечатлены не только в эпосах, но и в каменных изваяниях, оставленных предками как вечное напоминание о доблестном прошлом.
К примеру, Л.В. Гребнев в своих исследованиях пришел к выводу, что становление тувинского героического эпоса происходило в тот же исторический период, когда создавались каменные изваяния. Ярким подтверждением этой связи служит сказание «Баян-Тоолай», где главный герой, одержав победу над врагом, возводит в его честь каменный памятник – что отражает реальные традиции древнетюркской эпохи. Устное народное творчество тувинцев не только впитало в себя воинские идеалы того времени, но и запечатлело конкретные историко-культурные практики, такие как установление каменных изваяний в память о значимых событиях.
В древнетюркских орхоно-енисейских рунических памятниках часто встречается выражение «эр адым» – «мое мужское имя». Например, на памятниках Кожээлиг-Хову и Уюк написано: «Мое имя младенца – Шубуш Ынал, мое геройское имя – Кумул-Оге», «…Мое мужское геройское имя – Яш Ак Баш». По мнению С.Г. Кляшторного, получение «мужского имени» связано с обрядом инициации, которое давалось юноше после совершения юношей охотничьего или воинского подвига: «…не исключено, что в знатных семьях обряд инициации происходил несколько раньше, чем в остальных, – после первых же охотничьих успехов испытуемого».
Это отразилось и в традиционной культуре тувинцев, где мужчина обязан был свято хранить своё «эр ады» – мужское имя и честь. Как гласит пословица: «Эр адым өлүрүнүң орнунга, эр бодум өлзүмзе дээре» – «Чем дать погибнуть своему мужскому имени, лучше сам я умру». Эти слова отражают глубинную философию воинской доблести – для настоящего мужчины бесчестье страшнее смерти. Честь имени считалась нерушимой ценностью, переживающей самого человека и оставляющей след в памяти поколений. Так воспитывались сила духа, достоинство и готовность защищать свою семью и землю ценой собственной жизни.
Образ идеального мужчины – доблестного воина, или «эр», – вероятнее всего окончательно сформировался в древнетюркскую эпоху. Многочисленные эпитафии, оставленные древними тюрками и уйгурами на территории Тувы, свидетельствуют не только о высокой культуре письменности, но и о крепком «мужском духе» – «эр кижиниң хей-аъды, сүлдези». Эти памятники говорят о том, что среди предков тувинцев было немало воинов высокого ранга, чьи подвиги и доблесть запечатлены в камне.
Суровая и разнообразная природа Тувы – с её горами, тайгой, степями, тундрой и полупустынями – воспитала универсальных бойцов, способных сражаться в любых условиях. Учёные полагают, что каменные изваяния, украшающие эти земли, изображают знатных тюркских воинов и полководцев, а ряды необработанных камней – балбалы – символизируют поверженных врагов, павших в битвах. Воинская доблесть тюрков восхищала даже их соседей: «…тюрки считают позором умереть от болезни, а самой почётной смертью – пасть в бою». Эта философия отражает глубинное понимание чести, согласно которому истинный воин должен был защищать своё имя и род до последнего вздоха, предпочитая славную гибель бесславной жизни.
Кочевой образ жизни и воинское воспитание
Воинская культура предков тувинцев была неотделима от кочевого уклада. С детства мальчиков обучали верховой езде, стрельбе из лука и владению оружием. Важную роль играли обряды инициации, связанные с охотой и воинскими испытаниями.
Воинская культура тувинцев – это синтез традиций скифов, хунну и древних тюрков, также других народов, развивавшийся в условиях кочевого образа жизни. Культ воина-эра, боевые искусства и воинское воспитание стали неотъемлемой частью тувинской идентичности. Эти традиции, хотя и трансформировались со временем, сохранили свою значимость в культурной памяти народа.
И в наши дни тувинские военнослужащие с честью продолжают славные традиции предков, демонстрируя исключительный профессионализм и несгибаемый воинский дух. Их мужество и самоотверженность ярко проявляются в ходе специальной военной операции, где они, как и их легендарные предки, остаются верными идеалам отваги и воинского долга.
Это преемственность поколений – от древних тюркских богатырей до современных защитников Отечества – подтверждает, что “эр дайынчы сүлде” (воинский мужской высокий дух) и доблесть тувинского народа живут и укрепляются в новых исторических условиях. Как и столетия назад, уроженцы Тувы доказывают, что для них нет высшей доблести, чем достойно выполнить свой воинский долг перед Родиной.
Литература
1. Гребнев Л.В. Тувинский героический эпос: (Опыт ист.-этногр. анализа) / Ин-т востоковедения АН СССР. Тувин. науч.-исслед. ин-т языка, литературы и истории. – Москва : Изд-во вост. лит., 1960. – 147 с.
2. Кляшторный С.Г. История Центральной Азии и памятники рунического письма. – СПб: Филол. Ф-т СПбГУ. 2003. 560 с.
3. Малов С.Е. Енисейская письменность тюрков. Тексты и переводы. М.-Л.: Издательство АН СССР, 1952. — 118 с.
4. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. – М.-Л.:1951. 451 с.
5. Маннай-оол, М. Х. Тувинцы. Происхождение и формирование этноса. Новосибирск : Наука. 2004, С.166.
6. Монгуш, А. М. Образ мужчины в древнетюркских памятниках и традиционной культуре тувинцев // Древние культуры Монголии, Южной Сибири и Северного Китая : Материалы XI Международной научной конференции, Абакан, 08–11 сентября 2021 года. – Абакан: ФГБУН Институт истории материальной культуры Российской академии наук, 2021. – С. 227-229. – DOI 10.31600/978-5-907298-19-4.227-229.
7. Садри Максуди Арсал. Тюркская история и право. Перевод с турецкого языка Рафаэля Мухамметдинова. – Казань: Изд-во «Фэн». – 412 с.. 2002
Ведущий научный сотрудник ИРНШ Артыш Монгуш.
Каждый год 9 мая мы с благодарностью вспоминаем подвиг тувинских добровольцев, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны. Их вклад в освобождение Украины от нацистских захватчиков стал ярким примером мужества и самопожертвования. Многие из них пали в боях, отдав жизни за свободу советской земли, а те, кто выжил, навсегда вписали свои имена в историю воинской славы. Примером воинской доблести и отваги тувинцев можно считать и участие в Кобдинском сражении 1911 г., где тувинские воины продемонстрировали свои лучшие качества.
Эта традиция героизма уходит корнями в глубокое прошлое.
Становление воинской культуры тувинцев происходило в течение тысячелетий в тесной связи с историей кочевых народов Центральной Азии. Её истоки прослеживаются со времён скифской эпохи (I тыс. до н. э.), когда складывались основы конного боя и культ воина-всадника. Дальнейшее развитие воинские традиции получили в период кочевой державы Хунну (III в. до н. э. – II в. н. э.), где важную роль играла жесткая дисциплина, тактика степной войны и усовершенствование военных технологий.
Наивысшего расцвета воинская культура предков тувинцев достигла в эпоху древних тюрков (VI–VIII вв.), когда сформировался сакральный культ воина-эра («эр») – защитника родной земли, воплощающего идеалы чести, отваги и верности.
Участие тувинцев в Великой Отечественной войне стало не только проявлением патриотизма, но и продолжением многовековой воинской традиции, уходящей в глубь истории кочевых народов Евразии.
Скифские и хуннские корни воинской традиции
Территория современной Тувы входила в ареал расселения скифских племён (VIII–III вв. до н. э.), оставивших богатое наследие в виде «царских» курганов с оружием, конским снаряжением и звериным стилем в искусстве. Скифы были конными воинами, чьё мастерство в стрельбе из лука и ближнем бою оказало влияние на последующие кочевые народы. Известный греческий историк Геродот отмечал в своей работе, что скифы рождались и умирали в пути, а неизменными в их жизни было две составляющих – кони и войны. Большая часть традиций скифов принадлежала к воинским обычаям. Геродот не раз описывал жестокость кочевников, их безжалостное отношение к врагам и пленникам.
В III в. до н. э. – II в. н. э. Тува находилась под влиянием хунну, создавших первую кочевую империю. Хунну продолжили развитие конной тактики и оружия, включая сложносоставные луки и железное оружие. Археологические находки (погребения с мечами, наконечниками стрел) свидетельствуют о высоком статусе воина в их обществе. Одним из наиболее показательных примеров государственного мировоззрения в истории кочевых народов является фигура Модэ шаньюя (209–174 гг. до н. э.), основателя империи Хунну. Его политика ярко иллюстрирует формирование концепции территориальной целостности как основы государственности. Согласно китайским хроникам, знаменитое изречение Модэ: «Земля есть основа государства!» — стало не просто риторической формулой, а принципом, определившим стратегию хуннской государственности.
В исторических записках китайского летописца Сыма Цяня есть сведения о мальчиках хунну. По описанию автора, мальчики хунну умеют ездить верхом на овцах, из лука стрелять птиц и мышей. Постарше они стреляют лисиц и зайцев, которых затем употребляют в пищу. Все возмужавшие, которые в состоянии натянуть лук, становятся конными латниками. Также в записках говорится, что в мирное время мальчики следуют за скотом и одновременно охотятся на птиц и зверей, поддерживая таким образом своё существование, а в тревожные годы каждый обучается военному делу для совершения нападений.
Воинская культура древних тюрков и культ эра (мужчины)
Наиболее значительное влияние на формирование мужских воинских качеств оказали древние тюрки (VI–VIII вв. н. э.). В этот период сформировался идеал воина-эра – мужественного, преданного вождю-кагану, государству и семье, и готового к самопожертвованию.
Можно с уверенностью утверждать, что в древнетюркскую эпоху у предков тувинцев формировалось воинское мировоззрение, основанное на идеалах мужества и доблести. Именно в этот период зарождается тувинский героический эпос, воспевающий подвиги богатырей, сражавшихся во имя семьи и родной земли. Из поколения в поколение тувинцы передавали своим сыновьям эти сказания, проводя долгие часы в повествовании о подвигах древних воинов. Так в юных сердцах воспитывались сила духа, честь и отвага — те самые качества, что были запечатлены не только в эпосах, но и в каменных изваяниях, оставленных предками как вечное напоминание о доблестном прошлом.
К примеру, Л.В. Гребнев в своих исследованиях пришел к выводу, что становление тувинского героического эпоса происходило в тот же исторический период, когда создавались каменные изваяния. Ярким подтверждением этой связи служит сказание «Баян-Тоолай», где главный герой, одержав победу над врагом, возводит в его честь каменный памятник – что отражает реальные традиции древнетюркской эпохи. Устное народное творчество тувинцев не только впитало в себя воинские идеалы того времени, но и запечатлело конкретные историко-культурные практики, такие как установление каменных изваяний в память о значимых событиях.
В древнетюркских орхоно-енисейских рунических памятниках часто встречается выражение «эр адым» – «мое мужское имя». Например, на памятниках Кожээлиг-Хову и Уюк написано: «Мое имя младенца – Шубуш Ынал, мое геройское имя – Кумул-Оге», «…Мое мужское геройское имя – Яш Ак Баш». По мнению С.Г. Кляшторного, получение «мужского имени» связано с обрядом инициации, которое давалось юноше после совершения юношей охотничьего или воинского подвига: «…не исключено, что в знатных семьях обряд инициации происходил несколько раньше, чем в остальных, – после первых же охотничьих успехов испытуемого».
Это отразилось и в традиционной культуре тувинцев, где мужчина обязан был свято хранить своё «эр ады» – мужское имя и честь. Как гласит пословица: «Эр адым өлүрүнүң орнунга, эр бодум өлзүмзе дээре» – «Чем дать погибнуть своему мужскому имени, лучше сам я умру». Эти слова отражают глубинную философию воинской доблести – для настоящего мужчины бесчестье страшнее смерти. Честь имени считалась нерушимой ценностью, переживающей самого человека и оставляющей след в памяти поколений. Так воспитывались сила духа, достоинство и готовность защищать свою семью и землю ценой собственной жизни.
Образ идеального мужчины – доблестного воина, или «эр», – вероятнее всего окончательно сформировался в древнетюркскую эпоху. Многочисленные эпитафии, оставленные древними тюрками и уйгурами на территории Тувы, свидетельствуют не только о высокой культуре письменности, но и о крепком «мужском духе» – «эр кижиниң хей-аъды, сүлдези». Эти памятники говорят о том, что среди предков тувинцев было немало воинов высокого ранга, чьи подвиги и доблесть запечатлены в камне.
Суровая и разнообразная природа Тувы – с её горами, тайгой, степями, тундрой и полупустынями – воспитала универсальных бойцов, способных сражаться в любых условиях. Учёные полагают, что каменные изваяния, украшающие эти земли, изображают знатных тюркских воинов и полководцев, а ряды необработанных камней – балбалы – символизируют поверженных врагов, павших в битвах. Воинская доблесть тюрков восхищала даже их соседей: «…тюрки считают позором умереть от болезни, а самой почётной смертью – пасть в бою». Эта философия отражает глубинное понимание чести, согласно которому истинный воин должен был защищать своё имя и род до последнего вздоха, предпочитая славную гибель бесславной жизни.
Кочевой образ жизни и воинское воспитание
Воинская культура предков тувинцев была неотделима от кочевого уклада. С детства мальчиков обучали верховой езде, стрельбе из лука и владению оружием. Важную роль играли обряды инициации, связанные с охотой и воинскими испытаниями.
Воинская культура тувинцев – это синтез традиций скифов, хунну и древних тюрков, также других народов, развивавшийся в условиях кочевого образа жизни. Культ воина-эра, боевые искусства и воинское воспитание стали неотъемлемой частью тувинской идентичности. Эти традиции, хотя и трансформировались со временем, сохранили свою значимость в культурной памяти народа.
И в наши дни тувинские военнослужащие с честью продолжают славные традиции предков, демонстрируя исключительный профессионализм и несгибаемый воинский дух. Их мужество и самоотверженность ярко проявляются в ходе специальной военной операции, где они, как и их легендарные предки, остаются верными идеалам отваги и воинского долга.
Это преемственность поколений – от древних тюркских богатырей до современных защитников Отечества – подтверждает, что “эр дайынчы сүлде” (воинский мужской высокий дух) и доблесть тувинского народа живут и укрепляются в новых исторических условиях. Как и столетия назад, уроженцы Тувы доказывают, что для них нет высшей доблести, чем достойно выполнить свой воинский долг перед Родиной.
Литература
1. Гребнев Л.В. Тувинский героический эпос: (Опыт ист.-этногр. анализа) / Ин-т востоковедения АН СССР. Тувин. науч.-исслед. ин-т языка, литературы и истории. – Москва : Изд-во вост. лит., 1960. – 147 с.
2. Кляшторный С.Г. История Центральной Азии и памятники рунического письма. – СПб: Филол. Ф-т СПбГУ. 2003. 560 с.
3. Малов С.Е. Енисейская письменность тюрков. Тексты и переводы. М.-Л.: Издательство АН СССР, 1952. — 118 с.
4. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. – М.-Л.:1951. 451 с.
5. Маннай-оол, М. Х. Тувинцы. Происхождение и формирование этноса. Новосибирск : Наука. 2004, С.166.
6. Монгуш, А. М. Образ мужчины в древнетюркских памятниках и традиционной культуре тувинцев // Древние культуры Монголии, Южной Сибири и Северного Китая : Материалы XI Международной научной конференции, Абакан, 08–11 сентября 2021 года. – Абакан: ФГБУН Институт истории материальной культуры Российской академии наук, 2021. – С. 227-229. – DOI 10.31600/978-5-907298-19-4.227-229.
7. Садри Максуди Арсал. Тюркская история и право. Перевод с турецкого языка Рафаэля Мухамметдинова. – Казань: Изд-во «Фэн». – 412 с.. 2002
Ведущий научный сотрудник ИРНШ Артыш Монгуш.